Роман Сорокин
«Поэзия — это дело интимное, молитвенное, если угодно»
Рома, ты окончил Новгородский областной колледж культуры им. С. В. Рахманинова, затем учился во ВГИКе и училище им. Щукина. Почему сразу не рискнул поступать в ведущие вузы страны, и где именно ты получил наиболее качественное, фундаментальное образование?
Новгородский колледж возник совершенно случайно. Оканчивая школу в Малой Вишере, я не собирался быть артистом, режиссёром или сценаристом, честно говоря, вообще понятия не имел, что это за специальности такие. Оказался там по банальной причине: для того, чтобы поступить на постановщика театрализованных представлений, не нужно было знать ничего — достаточно было выучить стихотворение, басню и прозаический отрывок. Таким же образом возник и ВГИК, только этот выбор был чуть более осознанным, так как я успел окончить колледж по смежной специальности, хотя по-прежнему мало понимал, чем занимаются профессиональные актёры.
А вот Щукинский институт был моим первым, действительно осознанным выбором. Доучившись во ВГИКе до экватора, решил, что буду поступать заново, и если поступлю в Щуку или во МХАТ, то уйду из института кинематографии. Так и произошло, чему я очень рад. Щука — это чудесное место с прекрасными людьми, и, на мой взгляд, там можно получить лучшее театральное образование. Щука воспитывает универсальных солдат, а в других местах всё сильно зависит от мастерской. А вот фундамент заложил именно колледж искусств. До сих пор я испытываю к нему самые тёплые чувства. ВГИК мне подарил друзей и профессиональные связи, которые сейчас только крепнут. К примеру, в прошлом году я написал тексты песен для спектакля «Обыкновенное чудо», который поставил главный режиссёр Севастопольского академического русского драматического театра им. Луначарского Григорий Лифанов. Григорий Алексеевич был моим педагогом во ВГИКе, и если бы не моя учёба в мастерской Владимира Петровича Фокина, то не было бы и этой работы.
Ты начал творческую карьеру с Театра на Таганке. Как пришёл в труппу, над чем трудился и почему ушёл?
Я пришёл туда на третьем курсе Щуки в конце 2011 года. Только что ушёл Юрий Петрович Любимов, художественным руководителем стал Валерий Сергеевич Золотухин. Мы с Серёжей Беляевым (с которым, кстати, были однокурсниками и во ВГИКе, и в Щуке) были заняты в новых постановках. Потихоньку входили в репертуар, вживались в коллектив и после института были приняты в труппу. Я играл как в новых постановках, так и в старых любимовских спектаклях. С особенностями любимовского театра познакомился в спектакле «Мастер и Маргарита», где я играл Бегемота. Любопытный и очень полезный опыт. Вообще, мне всегда доставались не те роли и спектакли, которые я бы хотел играть. Но так, наверное, у всех артистов. Потом был юбилейный год с группой новых ребят: Димой Волкостреловым, Андреем Стадниковым, Ксюшей Перетрухиной, Семёном Александровским. Они активно участвовали в жизни театра и привлекали актёров в свои эксперименты и постановки. Это тоже был важный момент и определённый опыт. К слову, спектакль «Новый мир. 1968» Димы Волкострелова мы играли несколько лет, и он был дважды номинирован на «Золотую маску».
Дальше, как известно, у театра была сложная дорога, и нам оказалось не по пути. Правда, перед уходом из Таганки я успел поработать с замечательным режиссером Денисом Бокурадзе над вампиловским «Старшим сыном». Я пробовал играть роль Бусыгина. Мы поставили пьесу и даже сыграли её на зрителя. Для меня это был один из лучших театральных опытов. Но пути всё равно разошлись. Когда театр открылся после ремонта, я уже почти не играл на его сцене, а потом и вовсе ушёл. Какое-то время я ещё поиграл спектакли на других подмостках, но потом понял, что не могу так. Всё-таки театру нужны фанатики, а я побаиваюсь фанатизма.
Вот уже семь лет ты играешь в театре-студии «Белый шар». Что ты находишь здесь для себя?
Театр-студия «Белый шар» это, прежде всего, друзья и Павел Евгеньевич Любимцев, которого я очень люблю и уважаю. Мне понятно и близко это желание не отрезать щукинскую пуповину. В «Белом шаре» всегда можно сверить свои театральные часы и, если надо, поправить сбившееся время. Благодаря Серёже Беляеву и главному костяку студии мы до сих пор играем наш дипломный спектакль «Бег», поставленный Павлом Евгеньевичем. Пусть я и не люблю роль Голубкова (там нечего играть по сравнению с другими персонажами Булгакова), но этот спектакль для всех нас является некоторой отдушиной. Это как после концерта современной музыки сходить на концерт для фортепиано с оркестром Чайковского. Роль доктора Тубиба в спектакле «Пир хищников», тоже руки Павла Евгеньевича, мне кажется более игровой, чем роль Голубкова. Я её как раз и исполняю. Ещё есть спектакль «Две стрелы в спину», поставленный Владимиром Мирзоевым по пьесе Володина. Я не работал над созданием постановки, но был введён на роль Долгоносика перед Володинским фестивалем в Питере. Вот три спектакля студии, где меня можно увидеть в качестве актёра. А к спектаклю «Когда взрослые спят» я написал тексты песен. Это хорошая работа Юры Титова над сказками волшебного Евгения Клюева. Сейчас я редко бываю в студии и почти не участвую в её жизни — просто времени не хватает. Но всегда, когда могу быть полезным, чувствую радость.
Вместе с этим ты занят в Московском театре поэтов. Как думаешь, почему тебя заметил Влад Маленко?
Влад Маленко, Саша Антипов, Коля Шкаруба, Аня Чепенко, Серёжа Шолох — это моя вторая семья, мои главные люди на сегодня. Важнее только родственники. Московский театр поэтов — это то, что я искал и нашёл благодаря Владу. С ним я знаком с 2014 года, с момента, когда прогремела его постановка «Таганский фронт», посвящённая 50-летию театра на Таганке. Здесь я бегал по сцене и читал стихи. Через пару лет мы снова работали вместе над спектаклем «Севастополь» — его Влад делал совместно с Театром на Таганке и уже своим театром поэтов. Затем снова перерыв и снова совместная работа над мюзиклом «Черви». А когда я стал лауреатом пятого Всероссийского фестиваля молодой поэзии имени Леонида Филатова «Филатов Фест», который Влад и придумал, мы поняли, что надо уже работать вместе на постоянной основе. Так я и влился в команду Московского музея Сергея Есенина, Московского театра поэтов и фестиваля «Филатов Фест».
Несколько лет ты пишешь стихи, даже успел выпустить в свет две книги. О чём твои произведения, что хочешь донести до читателей?
Трудно сказать. Проще прочитать эти книги — в них ответ.
Тираж «Весны на вырост» уже полностью разошёлся. Какие эмоции испытал, узнав об этом?
Тираж был очень небольшим, и дело не в нём. «Весна на вырост» мне очень дорога прежде всего тем, что это моя первая книга (за что большое спасибо Российскому союзу писателей и его руководителю Дмитрию Кравчуку). А ещё в этой книге опубликована моя пьеса «Весёлое сердце», по которой Андрей Крупник поставил спектакль на сцене театра Джигарханяна. Это был мой первый драматический опыт. Ну и, конечно, мне дорого предисловие от Павла Евгеньевича Любимцева. В общем и целом книга имеет слабые места, но и они для меня ценны как первый литературный опыт.
Участвуешь ли ты со стихами в читках, открытых микрофонах, поэтических вечерах, фестивалях?
Стихи читаю регулярно в Московском театре поэтов. У нас много концертов и в Москонцерте, и в Есенин-центре, и на других площадках страны. Сейчас сложная обстановка не только в стране, но и в мире. С прошлого года мы активно посещаем новые регионы, стараемся быть полезными в это новое русское лихолетие. А фестивали, открытые микрофоны и всяческие слэмы в прошлом. Они нужны, чтобы найти единомышленников, а я их уже нашёл.
Получается, твои стихи можно как услышать, так и прочитать. А тебе ближе стихи произнесённые или написанные?
Самое честное существование литературы — на листе бумаги. Поэзия — это дело интимное, молитвенное, если угодно. Произнесение текста вслух со сцены помогает ему быть услышанным, то есть стать известным. Но конечной целью остаётся возможность найти нового читателя. Иногда стихи довольно уместно звучат в кино, спектакле или на концерте, но это, скорее, стихи, подобранные по случаю или специально написанные под конкретное мероприятие. Но я люблю заказ. Такая работа дисциплинирует и укрепляет ремесло.
Сейчас многие известные артисты читают стихотворения со сцены. Кого из чтецов ты считаешь лучшим?
Артисты плохо читают стихи. Не знаю, почему. Стихи надо читать отстранённо: как будто эти слова звучали и существовали до тебя, ты их просто озвучил. Это как с музыкой. Хотя были и Яков Смоленский, и Сергей Юрский, которые очень хорошо читали стихи. Но это скорее исключение из правил.
Поделись рецептом хорошей поэзии. Как понять, что именно это стихотворение достойно внимания?
Всё очень сильно зависит от вкуса и искушенности. Чем больше человек начитан, тем он требовательнее к тексту. У любого поэта найдётся своя аудитория, пусть даже родственники и друзья — это уже читатели. Если получаешь удовольствие от чтения стихотворения, значит оно достойно твоего внимания. Я бы мог посоветовать читать известных поэтов, но и среди таких есть немало пустых авторов. Доверяйте себе и посещайте мероприятия Московского театра поэтов Влада Маленко — там вас не обманут.
Из спектакля «Обыкновенное чудо»
Луна дневной сменяет пост
На небе звёздном.
Мир удивителен и прост
Каким он создан.
Пока над нами млечный путь
Ещё сверкает,
Любовь уже кого-нибудь
Подстерегает.
Она таится за углом,
Она повсюду —
Она живёт в тебе самом
Подобно чуду,
Подобно вирусу в крови,
И, скажем прямо,
Нередко в жизни из любви
Выходит драма.
Сегодня нам не по душе
Такие краски —
Мы приготовились уже
К волшебной сказке,
Где это чувство неспроста
Одновременно
Так удивительно и так
Обыкновенно.
Из спектакля «Когда взрослые спят»
Осень — улыбка лисья —
Пушкинскою рукою
Нежно мне красит листья
Краскою золотою.
Все пожелтеют ночью —
Это начало сказки.
Осень почти что Очень,
Разница только в краске.
Словно из неоткуда,
Все отворяя двери,
Осень придёт, как чудо
К тем, кто в неё поверит.
Глупости все отбросив,
Встретим как откровение
Первую в мире осень
Первого обновления.
