Лариса Черникова
«Это так приятно, что меня не забыли»
Лариса, мне кажется, у многих вы до сих пор ассоциируетесь с озорной, кокетливой девчонкой. А как бы вы сами могли охарактеризовать себя? Какая вы сейчас?
В одной ипостаси находиться неинтересно и, наверное, даже неразумно. Если мы посмотрим на природу, на силу времени, то всё течёт в этой жизни, всё меняется, и мы, безусловно, тоже. Внутри себя, конечно же, всегда хочется сохранить детскую непосредственность. Я думаю, она нам помогает по жизни справляться с трудностями, да и просто не стареть. Я счастливый человек, у меня получается проживать две жизни за одну. Сначала была певицей, и очень благодарю своих фанатов, люблю их. Затем прожила жизнь замужней женщины далеко от Родины, занималась домом, ребёнком и своим проектом. И это совершенно другая жизнь. Думаю, это здорово. Всем, не только артистам, желаю себя пробовать в разных направлениях, не ограничивать себя одним амплуа.
Вы начинали свою творческую карьеру в ансамбле народной песни Надежды Бабкиной. Насколько близка вам народная музыка, культура и что это для вас?
Да, я училась в Гнесинке на народном пении и случайно попала в коллектив, во второй состав «Наследие». Ансамбль «Русская песня» состоял из студентов, которых готовили на большую сцену, и наш коллектив очень часто выступал на фестивальных концертах.
Народная музыка действительно близка. Помню, что в Гнесинском училище мы ездили в экспедиции, например, в Брянскую область, под Подольск, с магнитофоном. Выискивали бабушек, которые пели старинные песни. Эти песни, как сказки. Может быть, не такие приглаженные, рифмованные, но это действительно наша культура. И в этих песнях большой смысл. Когда приезжали на кафедру, расшифровывали записи, переводили на бумагу, записывали нотами, и я надеюсь, это никуда не пропало. Сборники, альбомы, наверное, выходили.
Что для меня народная культура и музыка? Душа. Я считаю, что песни — это инструмент работы с душой. Душа тянется к песне. Поэтому надо аккуратно смотреть, какие песни нас окружают. И от души мы поём. Правда, кто-то стесняется, не поёт, а петь — классно.
Спустя полтора года вы выбрали сольную карьеру, и записали первый альбом «Одинокий волк». Вам помог ваш муж Андрей?
Дебютный альбом «Одинокий волк» был очень успешным, его финансировал мой первый муж Андрей Черников. Мы поженились ещё студентами. Андрей создал преуспевающую фирму, стал быстро подниматься. Но прожили вместе очень мало, его не стало в лихие девяностые.
Расскажите о песне «Одинокий волк». Ожидали вы, что она станет популярной?
У меня были надежды, что песня станет популярной. И она действительно стрельнула. Альбом «Одинокий волк» был в каком-то роде сенсацией. Тогда, в девяностых, я была первой техно-певицей, ещё и танцевала со своим балетом.
Помню, как мы выступали в Тамбове на Дне города, и меня просили петь не «одинокий волк», а «тамбовский волк». И песня исполнялась несколько раз.
За что вы сейчас могли бы сказать Андрею спасибо?
На самом деле в благодарности есть огромная энергетическая сила. Энергия благодарности похожа на энергию любви что в христианстве, что в других религиях. Когда мы находимся в состоянии благодарности, мы поднимаемся вверх и сами процветаем. Андрею я бы хотела сказать спасибо за то, что он появился в моей жизни, что он меня любил и за то, что помог состояться как артистке. Благодарна и за то, что он научил меня быть сильнее, когда ушёл. Хотя я бы предпочла, чтобы он не уходил.
Пусть не сразу, но познакомились с продюсером Александром Толмацким. Ваше видение творчества, музыки совпадало или случались разногласия? Как находили компромисс?
Когда я пришла к Александру Толмацкому, у меня уже было два альбома с такими хитами, как «Одинокий волк» и «Да ты не смейся». Я уже была состоявшимся артистом. В сотрудничестве с Александром родился третий хит — «Влюблённый самолет» («Я люблю тебя, Дима…»). Александр тогда настоял на том, чтобы на эту песню снимали клип. Так и случилось, хотя мне на тот момент казалось, что нужно снимать клип на другую песню — «Танец роз», мне она нравилась больше, более романтичная.
В клипе на «Диму» снимались «Маски-шоу», Комаров и Барский были очень популярны в девяностых. Комаров был Димой — весь в себе, весёлый такой, смешной. И поскольку бюджет клипа был очень маленьким, «Маски-шоу» я оплачивала из своего кармана.
С ним же вы записали «Влюблённый самолет». Насколько я понимаю, сначала появились строчки «Я люблю тебя, Дима…», а уже потом…
… череда успешных и приятных мне мужчин, которых звали Дима, и я была им тоже приятна. Закон притяжения! Какому-то конкретному Дмитрию песня не посвящена, но с этим именем у меня связано много хорошего. И вы знаете, если вернуться к самым истокам творчества Черниковой, когда я только-только решила стать сольным артистом и написала первые песни, появился бизнесмен, которого звали Дмитрий. Я даже не знаю его фамилию! И он дал денег, на тот момент ещё студентке, на запись трёх песен. Взамен ничего не потребовал. Эти песни я смогла показать продюсерам, С ними же попала на студию «Союз» где и вышел «Одинокий волк».
В 38 лет я узнала, что у меня есть сводная сестра по отцу. Мы с ней встретились. Как вы думаете, она назвала своего сына? Ну да, Дима. И таких совпадений много.
В девяностые Александр Толмацкий постоянно отправлял вас на гастроли, за месяц вы могли сменить десяток городов. Что в таком труде изнурительного, невыносимого, а что приятно и комфортно?
Когда трудно физически, можно идти «высокой» дорогой и «низкой». Если идти «низкой», артист, как правило, очень быстро заканчивает карьеру, как и любой человек в любой сфере деятельности. Я старалась идти «высокой» дорогой. Да, труд был действительно сложный, изнурительный, гоняли в хвост и в гриву. Но я смогла посмотреть практически все города в бывшем Советском Союзе. Конечно же, общалась с местными жителями. И это на самом деле дорогого стоит!
Если мы не живём с оптимизмом, не находим радость и позитив в том, что делаем, тогда у нас это перестаёт получаться. А мне нравилась моя работа! Я очень любила общаться с людьми, выступать, нести радость. Меня ещё в ансамбле Надежды Бабкиной научили, что мы не имеем права выходить на сцену, хмурясь. В жизни и так много проблем, поэтому всегда артист выходит и улыбается. Вот это было моим кредо.
Вы пели и на больших сценах, и на корпоративах. Что на выступлениях вас поражало больше всего?
Меня всегда поражало, что в начале концерта, когда устанавливаешь контакт с публикой, начинаешь работать хит, зрители подпевают, танцуют, раскачиваются. «Бросаешь» микрофон в толпу, и песню подхватывают. «Диму» всегда пели все и знали. И эта потрясающая энергия, которая гуляла, как мячик для пинг-понга, запомнилась больше всего. Это магия, обмен со зрителями энергией. Словно стоишь с целой толпой, стадионом друзей и поёшь вместе. Феноменально!
Вернёмся к отношениям. Как так получилось, что второго мужа вы нашли на сайте знакомств?
После смерти первого мужа я не была готова к отношениям. Всё-таки ещё болело. Я находила себя в любимой работе, творчестве. И это лучшее лекарство. «Москва слезам не верит» — фраза, уже давно ставшая крылатой, всегда меня выручала.
На сайте знакомств мне захотелось поиграться в интернет, тогда это было популярно. Я создала профиль, завязалась переписка с симпатичным американцем. Он приехал в Москву, мы встретились, и вскоре я уехала за рубеж.
Мы поженились в России, в Москве, для меня это было очень важно. Это давало ощущение стабильности. Правда, мы потом поженились ещё раз, когда приехали в Америку. От второго мужа у меня есть сын, ему уже 18 лет.
Муж был старше на 21 год, но мне с ним было безумно интересно, конечно. Я росла и воспитывалась без отца, и меня всегда привлекали мужчины постарше.
Вы оставили творческую карьеру и переехали в Америку на пике популярности. Тяжело ли покидать родину, где знают и любят сотни поклонников?
Да, трудно было принимать такое решение, потому что я же не по политическим соображениям покидала Россию, а по большой любви. Мой избранник был американец. Чем меня сразил Джеймс (второго супруга Ларисы Черниковой не стало в 2019 году, в первую волну коронавируса ‒ прим. авт.)? Другой ментальностью, разумом. Американцы совсем другие! В США детей захваливают. Я видела это, когда гуляла со своим ребёнком на детских площадках. И уже будучи взрослыми, американцы не готовятся к худшему и не откладывают на завтра. Они всегда, как правило, в полёте. Меня, девчонку из девяностых, прошедшую лишения, сложности, страхи, разборки бандитские, Джеймс покорил подходом к жизни а-ля «всё будет окей! Всё классно!». И я, конечно, поехала в Америку. Мне хотелось счастья, лёгкой жизни. Но покидать родину действительно оказалось тяжело.
Я думала, меня забудут за 23 года. Очень редко здесь появляюсь и практически не выступаю. Но когда приезжаю, вокруг меня происходит такой ажиотаж. Столько предложений! Так что задумываюсь о том, чтобы вернуться и сделать тур, записать песни. Это так приятно, что меня не забыли, при условии, что я не поддерживала здесь популярность. И это дорогого стоит! Спасибо всем, кто меня любит.
За рубежом вы, кто бы мог подумать, занялись фермерским хозяйством. С какими сложностями столкнулись поначалу?
Я городская девочка. В Москве всегда хотела живность, хотя, например, собак боюсь с детства. Мне нравилась деревня, но у меня никогда не получалось там пожить. У нас не было родственников в деревне, к которым меня могли бы отправлять на лето. Поэтому, когда появилась возможность, обзавелась маленькой фермой, этим проектом, захотела посмотреть изнутри, как это всё работает.
Мне было очень интересно! Нравилось гладить коровку. Нравилось, как она пахнет хлебом, зерном, молочком. У козочек интересные характеры. Они ещё те артисты! Курицы прикольные, ели у меня из рук. Сложностей никаких и не было. Но ферму я продала, поскольку был маленький штат, я не могла никуда уехать. Ту же корову надо доить. Лучше, конечно, руками, словно играешь на флейте, а не аппаратом. У меня появилось очень большое уважение к фермерам. Мы не задумываемся, когда в магазине берём масло, творожок, как готовится продукт, сколько всего проходит. Но как фермеры уже это знаем.
Сейчас вы по-прежнему живете в Америке, изредка бываете в Москве. С какими чувствами, эмоциями приезжаете в столицу? Нет ли желания вернуться сюда навсегда?
Всегда с радостью приезжаю! Родина есть Родина. Джеймс, мой муж, был мостиком между русской и американской культурой. Дети выросли уже там, да, а я прожила всё-таки 30 лет в России. Я продукт российского общества и российского воспитания. И сейчас, когда муж ушёл, задумываюсь, что и мостика нет, и на жизнь смотрю не так, как американцы. И, может быть, я даже вернусь в Россию. По крайней мере, мне очень приятно, что здесь меня помнят и любят. И спасибо огромное за память.
Лариса, на ваш взгляд, Москва сильно изменилась с последнего вашего визита?
Я могу судить по девяностым. Когда уезжала, Москва не была такой красивой, да и люди не уступали на дорогах. Но насколько всё поменялось! Насколько выросла культура! Теперь люди пропускают на улицах, общаются, даже смотрят друг другу в глаза. Я, правда, на улице провела эксперимент: вышла и стала улыбаться, как в Америке. Ответных улыбок не получила. Ну, думаю, у нас всё ещё впереди. В Америке люди улыбаются и общаются друг с другом механически. И это тоже часть культуры. Американцы не слушают, что ты им ответишь. Спросят, как дела, ты скажешь, что плохо, они ответят «окей!» и на автомате попрут дальше. В Москве стало красиво! И парки какие красивые стали, мои любимые Сокольники, ну и другие. У нас потрясающая архитектура, столько красивых зданий. Этого не скажешь о таком молодом государстве, как Америка.
Ваш второй ребёнок от донора. Собираетесь ли вы сказать ему об этом, насколько важно, по-вашему, знать, кто отец?
Когда муж ушёл в 2019 году, я решилась на второго ребёнка и очень рада, что всё получилось. Слава Богу. Конечно, я собираюсь всё рассказать малышу. Считаю, что не нужно такие вещи скрывать. Понимаю, что если кто-то другой скажет об этом ребёнку, когда у него будет уже зрелая, состоявшаяся психика, будет только хуже. И другое дело, когда ребёнок с детства это знает. Малыши, знаете, так просто относятся к вещам, из которых мы, взрослые, создаём драмы.
В Америке есть опен-доноры. Они сознательно становятся спермодонорами, берут на себя ответственность и оставляют свои координаты. Когда ребёнку исполняется 18 лет, он при желании обращается в спермобанк, получает информацию о своём биологическом отце, находит, и они общаются.
Я выбрала именно такого донора, который свою информацию оставил открытой. Да, сперма таких доноров стоит дороже, но мне казалось, это очень важно. Я подумала, вдруг второй сын захочет узнать своего биологического отца и с ним общаться. И то, что донор открыл информацию, говорит о том, что он человек ответственный, проявляющий себя правильным образом и готовый поддерживать отношения. Это, конечно, нужная информация. Надо знать генетику.
Вы росли без отца, и практически его не знаете. Когда вы виделись несколько лет назад, что друг другу сказали, как приняли и почему общение снова сошло на нет?
Ну конечно, оно сошло на нет. Я восприняла его появление на программе как предательство. Думаю, если бы он любил свою дочь, предупредил бы о том, что придёт и со мной встретится. Я до сих пор не могу его понять. Я бы так не сделала. Кроме того, он уклонялся от уплаты алиментов, и государство доплачивало маме 20 рублей. С детства я чувствовала, что не нужна своему папе. Он не хочет обо мне заботиться, значит, не любит. В юности были попытки писать ему, но он не отвечал. И вот мы встретились на программе. О том, что он будет, меня не проинформировали.
Люди меняются? Меняются. Дать ему второй шанс? Да, пожалуйста. Но он особо не проявляется. Нужна я ему или ему нужно было пропиариться? Понятия не имею. Человек изначально не был родным, так сложилось. Дефицит в общении с отцом я научилась восполнять сама. Да, конечно, хорошо расти в полной семье, но зачем нужен плохой отец, который обижает маму или устраивает скандалы?
Как приняла? Так странно. Он на эфире держал руку, говорил: «Дочка, дочка, где ты была все эти годы?». А я, как во сне, смотрела на него и воспринимала как чужого. Как можно лицемерить и говорить: «Ой, сразу чувства воспылали, папа»? Да, умом понимаю, биологический отец есть. А сердце не принимает.
Даже усыновляя детей, к ним привязываешься, вкладываешь энергию, ресурсы. А тут — ноль. Совершенно. И какую отдачу при этом стоило ожидать? Рассчитывал, что +10 дадут? Баланс существует в этом мире.
Лариса, в чём, по-вашему, женское счастье?
Наверное, это зависит от того, в какой ты ипостаси. Женщина всегда же стремится, чтобы о ней заботились, её оберегали, чтобы рядом было если не сильное плечо, то хотя бы понимающее.
Для свободных девушек, женщин, а я сейчас не замужем, счастье — найти хорошего мужчину, мужа, который будет тебя любить и ценить. Мужчина раскрывается, когда заботится о женщине. Исторически так сложилось. Мужчина должен быть базой для женщины. Благодаря ему женщина расцветает и создаёт тот самый уют, расслабление или наоборот, питает энергией. И тогда мужчина сворачивает горы. Мне бы хотелось, чтобы у меня так было. И я верю, что так и будет.
PR- директор: Марина Артеменко
https://vk.com/id245341943
+7 926 495-99-75
